2022-04-05 19:11:05
«Материя складывается, а душа гнется», – написал французский философ Жиль Делёз в своей работе «Складка: Лейбниц и барокко». Способность души гнуться – это её жизнь. Чем более широкая у души амплитуда движения, тем больше у неё свободы. Когда движение души сводится к чему-то одному, то она закостеневает, теряет подвижность и внутреннюю свободу. Чтобы как-то подкрепить эту мысль, Делёз обращается к теории проклятия:
«Иуда проклят не за то, то он предал Господа, а потому, что, предав его, возненавидел его еще больше, и умер с ненавистью к нему». Этот абсолютный минимум амплитуды души включает только один предикат: «ненавидеть Бога». Если бы, по словам Делёза, душа Иуды обрела вновь хотя бы немного амплитуды, то перестала бы ненавидеть в настоящем и перестала бы быть проклятой:
«Их [проклятых – А. Ш.]
проклинает именно узость их духа в настоящем, недостаточная амплитуда их души». Можно сказать, что душевное зрение в этом состоянии становится туннельным и обращённым куда угодно, только не в настоящее. Человек не видит ничего вокруг себя и теряет контакт с реальностью.
Если наложить эту теорию на исследование банальности зла Ханны Арендт, то можно прийти к выводу, что проблема нацистского преступника Эйхмана состояла не только в отсутствии критического мышления, которое само по себе свидетельствует о крайне скромном размахе амплитуды души. Ведь критическое мышление создает дистанцию по отношению к объектам, которые оно рассматривает, и движение души происходит по всей этой дистанции. Она также заключалась в крайней узости его духа, духовном банкротстве, следствием которого стала невозможность сделать моральный выбор здесь и сейчас. Арендт отмечала, что находясь на процессе в Иерусалиме, Эйхман не только не проявлял никакого раскаяния и эмпатии к жертвам Холокоста, но и отвечал клишированными аргументами, что указывает на крайнюю скованность движений души. И поэтому он остался проклятым в истории человечества.
Это нас подводит к вопросу об инструментах, которые сковывают движения души и сужают амплитуду её движения. Речь прежде всего идет о пропаганде и троллинге. Оба явления представляют собой такую духовную среду, соприкасаясь с которой душа «прилипает» к её объектам и обездвиживается. Такими объектами становятся пропагандистские клише: «где вы были 8 лет?», «мы не начинаем войну, а заканчиваем» и т. д., а также основные установки троллинга, размывающие основания для мышления: «всё не так однозначно», «правды нигде нет», «всё вокруг фейки» и т. п. Постепенное сковывание души этими инструментами фиксирует её в одном единственном состоянии – ненависти, страхе, недоверии и т. д. и делает его тотальным, захватывающим всего человека, липким. Чем больше человек погружается в это болото, тем больше он теряет контакт с реальностью. Вместо его собственных мыслей в душе начинают циркулировать чужие пропагандистские клише и разъедающая всё внутри кислота троллинга. Если вернуться к теории Делёза, такой человек становится проклятым, подобно Иуде.
Противостоять этому сужению духа можно только через расширение амплитуды движения души. И здесь можно обратиться к религиозному понятию
метанойя, которое буквально переводится как «перемена ума». Как правило, на русский язык метанойю переводят как покаяние, но церковная нагруженность этого понятия помещает его в очень узкие рамки вины и искупления. Если считать, что «ум» в данном случае – это высшая часть души, то метанойя в самом широком смысле – это наиболее широкое и радикальное движение души. Что дает дает наибольшую широту этому движению? На мой взгляд, три типа опыта: мистический (встреча с Богом и демоническими силами), этический (встреча с добром и злом) и эстетический (встреча с прекрасным и безобразным). Соединением или пересечением этих трёх типов опыта становится искусство. Оно способно разогнать амплитуду душу. Например, от многих людей в эти страшные дни я слышал, что единственным спасением от липкого ужаса или ненависти для них становится музыка. Конечно, и искусство может быть проклятым, но искусство, основанное на опыте метанойи, вряд ли.
1.4K views16:11
A
