2021-07-23 06:19:50
Поскольку сейчас читаю воспоминания Бориса Меньшагина, то расскажу о кульбитах советского правосудия.
Все помнят, что в эпоху Большого террора большую часть приговоров выносили внесудебные органы: знаменитые тройки и ОСО. Но некоторые дела доставались-таки и судам — ну, насколько вообще сталинский суд мог считаться судом.
Обычно в суд отдавали громкие дела (пропаганды ради), и судебные процессы в этом смысле были инструментом массовой мобилизации. Люди ходили на заседания, слушали признания обвиняемых, голосовали у себя в коллективах за то, чтобы “взбесившихся фашистских собак расстрелять”.
Ну так вот. Борис Меньшагин был защитником (то есть, адвокатом) в смоленской коллегии. И ему иногда эти показательные процессы доставались.
Первый заметный — дело землемеров-вредителей. Вы спросите меня: как вообще можно вредить, измеряя земельные участки. А советское следствие пришло вот к какому заключению. Землемеры с ошибками рассчитали колхозную землю для того, чтобы поссорить колхозы друг с другом, начать массовые беспорядки и свергнуть советскую власть.
Суд работал по накатанной, сам процесс, как и прения сторон, проводились скорее для проформы, Меньшагина слушать никто не стал.
Итак, из 11 обвиняемых трое получили по 10 лет, а 8 человек — расстрел. Жены их тоже были наказаны, они получили по 5 лет лагерей за то, что знали о вредительской деятельности мужей и не донесли.
Обычное дело, каких в 1937 были десятки тысяч. Закрыть и забыть. Но в 1938 сменилось руководство НКВД, и Меньшагин решил съездить в Москву и добиться пересмотра дела.
И Верховный суд, удивительная штука, приговор землемерам отменил. Мол, не собирались они свергать советскую власть, ладно уж. Восьмерым расстрелянным было от этого ни жарко, ни холодно. А вот троих счастливчиков с 10 годами выпустили — и они дружно, втроем, приехали к Меньшагину и попросили его похлопотать теперь уже за жен.
Потому как, видите ли, отмена приговоров мужьям жен никак не касалась, и они так и сидели в лагерях за недоносительство.
Загвоздка была в том, что жен осудил ОСО; а к его вердиктам защитники не имели права даже приближаться. Ну, Меньшагин был человек упрямый, он нажаловался в прокуратору и жен все-таки сумел вытащить — правда, только к 1941.
Второй случай — ветеринаров-вредителей — еще краше. 12 человек обвинили в том, что они специально убивали колхозных коров (разразилась эпидемия, ну и кто-то же должен быть виноват)
Процесс здорово раскрутили. Тут уже не только газеты — в колхозах устраивали собрания, на собраниях дружно требовали для ветеринаров-фашистов казни.
Меньшагину достались трое обвиняемых (один из них, старый большевик, от защиты отказался — мол, он-то уж найдет общий язык с пролетарским судом. Нашел; его расстреляли первым). Меньшагин попросил вызвать в суд экспертов-зоологов — которые авторитетно бы объяснили, делали ли ветеринары что-то не так.
Суд это требование, само собой, отклонил (опять же, схема накатанная, дело раскрученное, защитник только мешается). Обвиняемых признали виновными и приговорили к расстрелу.
И Меньшагин готов был с этим вердиктом смириться — он прекрасно понимал, как все работало. Но жены осужденных попросили его подать апелляцию, и Меньшагин, ночь промучившись от страха, все же решился исполнить свой долг. Он поехал в Москву, там дошел аж до прокурора Вышинского, и добился того, что дело отправили на пересмотр. В процессе пересмотра обвинение развалилось, и ветеринарам смертельный приговор отменили.
После этого слава Меньшагина гремела по всему городу, а родственники репрессированных заваливали его просьбами о помощи. По факту, это был чуть ли не единственный показательный процесс в Смоленске, который защитнику удалось развалить.
И это два хороших примера тому, что эпоха Большого террора — не только какой-то нечеловеческий кошмар, но еще и кошмар беспорядочный, идиотский, где левая рука не знает, что делает правая, где один упрямый человек вдруг ломает всю отработанную схему, и где вас могут сперва расстрелять, а потом пересмотреть приговор — извините, мол, суд ошибся.
3.6K views03:19
S
