Словолов

2020-05-25 13:57:58 /рагнарек/

вот оно, ощущение, будто все филологи умерли
Аверинцев Сергей Сергеевич
Бахтин Михаил Михайлович
Лотман Юрий Михайлович
и далее по алфавиту

лежат себе в пыльных гробиках
серии «Академия»,
серии «Азбука-классика»,
печатаются, не читаются,
нерэзбэ, нерэзбэ некому даже поставить

на смену пришли все как один нефилологи,
говорящие, будто филологи давно умерли,
добавляющие почему-то фразу «Мы, филологи...»,
хоронящие каждый день по одному автору

голос с задней парты их обрывает:
«ну какие же вы, - говорит, - филологи,
если все филологи давно умерли,
и вообще это работа Ницше,
а филология еще вовсе не начиналась...»

вот вам и рагнарек,
вот вам и список литературы,
вот вам и рука, качающая колыбель античности,
а сейчас помолчим минуту,
итак, Жан-Батист Поклен — умер

(c) Ия Кива Open / Comment

2020-05-14 13:42:31  ***

       j.k.
 
геотег сообщает «город серебряный бор».
это побратим твоего города в., здесь такие же
туманы и морось, много воды внутри и снаружи,
но вместо брусчатки и ратуши – глухие заборы,
за которыми дачи чиновников первого класса,
ванов с пятью платиновыми шариками,
жезлами из бамбука и стержнями из нефрита.
я по инерции набираю твое имя,
набираю твой адрес, пишу «построить маршрут».
долго скрипят латунные шестерни,
поворачиваются костяные шпыньки, открываются клапаны,
и на серебряной табличке медными литерами
возникает надпись на древлепольском,
расшифровываемая мною с трудом примерно так:
«утренний дилижанс нерегулярным рейсом,
обязательны два пакетика протоплазмы,
медленные клятвы из лучшего твида,
полное сердце репейника и сорок,
десять крапивных рубах, пять пар башмаков железных,
дырчатые очки от встречного света,
кто говорит? – это новый путеводитель,
сколько платить? – ассигнации за обшлагами,
и не спеши, ведь этот путь навсегда».
 
(с) Геннадий Каневский Open / Comment

2020-04-12 13:29:28 Стакан

Три вещи, которые сложно себе простить:
Грустить о прошлом, в котором легко грустить,
Завидовать старым друзьям и чужим стихам.
Кричать на ребёнка, который разбил стакан.

О Господи, как противен тебе твой ор,
Стоишь среди стёкол, красный, как помидор,
Как будто бы не стакан это за пятак,
А жизнь твоя разлетелась в куски вот так,

Как будто ты выбит с поля, из колеи
Словами более точными, чем твои,
Глазами, которые были к тебе теплы,
Вещами, которые стали тебе малы.

Как будто ты всё прошел и преодолел,
До финиша добежал и не околел
И тянешь ладони к ждущим тебя рукам,
И тут эта чёртова кочка, стишок, стакан,

Осколки стекла - большие, как облака.
И все разошлись, осталась одна рука,
Неслышно и медленно гладит по волосам.
Ребёнок. А может, бог. А может, ты сам.

(с) Аля Хайтлина Open / Comment

2020-04-07 14:22:58 Авраам, Авраам, говорит Господь.
Не через ангела СВОЕГО, не из куста или ветра, САМ говорит,
И Авраам слушает, весь превращается в слух,
МНЕ нравится – ты не поймешь, да это неважно, - твой генетический код.
Ты должен бы быть вождем – даже как-то странно, что просто пастух.
Ну уж, обижается Авраам,
Не просто пастух – вождь я и царь пастухов.
Видишь, шатры какие? Овцы текут рекой.
Господь увлечен идеей, ОН не слушает
ОН приподнял тёмных времён покров,
Времён, что текут, как овцы, сплошной чередой.

Авраам замолкает, смутившись. Сердце его болит.
Бог не внемлет.
Читает созданный ИМ же когда-то код, улыбается и молчит.

Он бы сказал, да что ты нового сможешь сказать ТОМУ,
КТО расчислил светилам путь и межзвездную выстелил тьму,
Слушай, замкни уста, не своди воспаленных глаз,
Каждое слово ЕГО – закон, а буква – приказ.
Видит Господь: что сделано, то хорошо.
Бог говорит, чтобы встал – и снова пошёл,
Взял бы верблюдов, взял бы овец, рабов.
Бросили Ур – так бросьте Харран, размеренное житье,
Дальше и дальше, старости вопреки,
мерный верблюжий шаг, ночные пески,
Много скота – и много людей под рукой -
И непокой, о Господи, непокой.
Звезды чужие, земля без родных могил,
И нету того, кто мне бы глаза закрыл,
И нет никого – кто был бы таков, как я сам,
Нету того, кто принял бы посох мой.

Бог не смеется.
Бог говорит: Я дам.

И двоится день, и двоится свет под рукой,
и встают два мальчика – черный и золотой,
Золотой родится из смеха,
Смеха бесплодной старухи, которую жаждут трахать цари, –
Смеха бессильной ярости, ревности и тоски.
Черный будет смеяться сам, и за смех извергнется вон,
Вместе с матерью будет изгнан из дома в безводные злые пески.
Сын царя пастухов, в наследство получит он
мех с водой, да единый хлеб, да оплеухи звон,
Мать его, жалкая, глупая, с воем на смерть идет.
Но смерть отступит, в мертвой пустыне живая вода забьёт.Богу нравится Сарра, Авраам, Исаак,
Но нравится и Измаил.

Генетический код.

(с) Тикки А. Шельен Open / Comment

2020-03-20 05:51:23 Встреча

В венецианском канале
Лебедь спрашивает дельфина:
Скажи, а зачем вообще ты решил вернуться?
Ладно бы я, а ты такая махина,
Ты даже не можешь тут как следует изогнуться.

Дело же вовсе не в чистой воде - не так ли?
Скажи, я потом никому это не открою.

Дельфин поднимает голову - и золотые капли
Дробят предзакатный свет что твоя корона.

Потом отвечает медленно с расстановкой,
Он давно уже не пользовался лебединым.
Понимаешь, - говорит он, -
Сложилась благополучная обстановка
Посещение этих краёв было остро необходимо.

Он чувствует, что язык стал неловким, вязким.
Как будто из воздуха высосали всю силу.
Бабушка говорила, что люди здесь носят маски
Но бабушка говорила, они красивые.

Бабушка говорила, здесь шум и гомон.
Говорила, что здесь совершенно другие краски.
Я сравниваю с её рассказами - но здесь совсем по-другому,
Разве что маски - но слышишь, другие маски.

Ещё она говорила про запах - особый, лучший на свете,
Такой, что унесла с собой в иные миры бы.
Она говорила, что воздух здесь пахнет рыбой и пахнет смертью.
И он действительно пахнет смертью - и пахнет рыбой.

Бабушка говорила - когда почувствуешь запах,
Это я тебя позвала, приходи, родимый.
И я услышал его и поплыл на запад,
И теперь я здесь. Как это на лебедином.

Лебедь, не дождавшись ответа, рассерженно уплывает.
Шипит, что не так уж и интересно, пока, спасибо.
Дельфин наклоняет голову. Бабушка снизу ему кивает.
В воздухе пахнет рыбой.

(с) Аля Хайтлина Open / Comment

2020-02-03 00:47:53 когда ты становишься равным своей красоте
время отходит в сторону и наблюдает за
отражённым оттенком неба
из сердцевины зрачка

/исчезновение тени
волна и волна
движение тела в пространстве/

из сердцевины зрачка
за отражённым оттенком неба
когда время отходит в сторону и наблюдает
ты становишься равным своей красоте

(с) Иван Полторацкий Open / Comment

2020-01-28 15:24:12 Не-письмо

Когда я не пишу, я не пишу роман под названием «1994» о молодой женщине
в бизнес-парке провинциального города, у которой есть работа, она разрезает проходящее время.
Я не пишу роман под названием «Нерон» о самой богатой звезде искусств в мире и пространстве.
Я не пишу книгу «Сплин Канзас-Сити».
Я не пишу сиквел книги «Сплин Канзас-Сити» под названием «Мальдорор потаскухи».
Я не пишу книгу по политической философии под названием «Вопросы поэтам».
Я не пишу скандальные мемуары. Я не пишу патетические мемуары.
Я не пишу мемуары о поэзии или любви. Я не пишу мемуары
о нищете, взыскании долгов или банкротстве. Я не пишу о суде по делам семьи.
Я не пишу мемуары, потому что мемуары – для владельцев недвижимости,
и не пишу мемуары о запрете на мемуары.

Когда я не пишу мемуары, я не пишу также и стихи,
никаких стихотворений в прозе, современных или каких-либо других,
никаких стихотворений из фрагментов и сжатых стихотворений,
никаких свободных и разговорных стихотворений, никаких концептуальных стихотворений,
никаких виртуозных стихотворений с различными видами средств благозвучия,
никаких стихотворений с прозрениями или без них
никакой документальной поэзии о политической ситуации в мире
никаких стихотворений, насыщенных аллюзиями на теорию критики и популярные песни.

Я не пишу «Покидая станцию Атоха» Энн Бойер
и, конечно, не пишу «Надю» Энн Бойер, хотя хотелось бы написать «Долги» Энн Бойер
также не пишу «Немецкую идеологию» Энн Бойер
и не пишу сценарий под названием «Спартаковцы».

Я не пишу свою исповедь, более ничтожную, чем у Руссо.
Я не пишу свою исповедь, более невинную, чем у Блейка.

Я не пишу эпическую поэзию, хотя мне нравится то, что сказал Мильтон:
лирические поэты пьют вино, а эпические – воду из деревянного кубка.
Я хотела бы пить вино из деревянного кубка
или воду из опустошенной винной бутылки.

Я не пишу книгу о шопинге, о женском шопинге.
Я не пишу отчеты о снах, своих или чужих.
Я не пишу исторические реконструкции какой-либо существующей литературы.

Я не пишу ничего, что могли бы попросить или ждать от меня,
никаких эссе о поэзии или каких-либо других эссе, никаких ответов на вопросы круглого стола,
никаких ответов на вопросы интервью,
никаких советов для молодых писателей,
никаких моих мыслей по поводу теории критики и популярных песен.

Я не пишу новую конституцию республики без истории.
Я не пишу завещание или медицинский отчет.

Я не пишу обновления статуса в фейсбуке.
Я не пишу письма с благодарностями или извинениями.
Я не пишу доклады для конференций.
Я не пишу книжные обзоры. Я не пишу отзывы на обложку.

Я не пишу о современном искусстве. Я не пишу отчеты о своих путешествиях.
Я не пишу обзоры для The New Inquiry, не пишу статьи для Triple Canopy,
ничего не пишу для Fence.
Я не пишу ежедневные отчеты о прочитанном, своих действиях и идеях.
Я не пишу научно-фантастические романы о проблеме идеи автономности искусства,
и научно-фантастические романы о проблеме общества,
в котором есть только один закон – согласие.

Я не пишу рассказы на основе
идей ненаписанных рассказов Натаниэля Готорна.
Я не веду онлайн-профили на сайте знакомств.
Я не пишу анонимные официальные заявления.
Я не пишу учебники.

Я не пишу историю этих времен, или прошедших времен, или какого-либо будущего,
и даже историю этих видений, которые со мной весь день
и всю ночь.

(с) Энн Бойер, пер. Ольга Брагина Open / Comment

2020-01-13 03:07:58 Проснёшься ни жива и ни мертва
и слушаешь, как маются ветра,
вздыхают меж чердачных перекрытий.

И, сон не выпуская из-под век,
подслушиваешь: вдруг ложится снег?
Чтоб утром выйти –

а там, впотьмах, родился белый день.
Он веточками трогает людей,
пуглив и любопытен. Так улитка

нащупывает рожками простор –
то высунет, то спрячет, до тех пор
пока всё зыбко...

И думаешь о белом в темноте,
и снится до утра потом метель,
поля в кромешной сизой поволоке,

дома, дымы, ползёт дорога вдаль...
Проснёшься – дворник шкрябает асфальт
и выдыхает, надувая щёки.

И выглянешь в предутреннюю тьму
и всё за этот снег простишь ему.

(с) Полина Орынянская Open / Comment

2020-01-09 10:28:07 * * *
Никогда не коснусь
виденного во сне.
И опять засыпаю.
Волосам тяжек груз
рук и воздуха. Падает снег.
Я наружу гляжу из сарая.

Сквозь проем мне видна
белая и без окон стена,
и в ней есть
ниша, чья глубина
неясна зрителю сна,
потому что для зрячего света
плоскими стали предметы.

В этой нише висит вверх ногами
мальчик. Мальчика твердое тело
слито с известью белой,
будто слабое пламя –

с воздухом. Рот и глаза
оторочены черной каймой.
Рассекает мне руки обрез золотой
книги тонкостраничной, откуда им взят
образец его казни. Я знаю:
через час,
этим мальчиком став, закрывая
умирающий глаз,

ты исчезнешь. И не уклониться
от рисунка на острой странице,
если только я сам
не раскрашу его. Волосам
тяжек груз посветлевшего воздуха. Блюдце
с высохшей кожурой мандарина
потускнело. Проснуться
и увидеть: окно не светлей
смятых простынь и делится длинной
полосой населенных камней.

Бледный блеск их неровных отверстий
неподвижен под утренней твердью.
Осыпается снег с ее белого края.
И опять засыпаю.

И, по пояс в реке
теплой стоя,
наклонившись туда, где река,
в темных складках песка
тебя вижу живую
и такую же кожу плеча своего я,
просыпаясь, целую.

(с) Григорий Дашевский Open / Comment

2019-10-31 10:24:38 "а это, - сказал он, - поклонник моей жены."
я повернулся, и, стараясь сохранить достоинство
и обнулить унижение, вышел из зала.
но потом так и шло, стоило лишь появиться
где-нибудь, кто-то всегда произносил
что-либо, подчёркивавшее "не наш
и ни на что претендовать не может."
и я взглянул на свою жизнь: она
всегда давала ясно понять - моё
существованье случайно, вот это, задуманное
мною месяц назад, лучше бы сделал вон тот,
эта предназначена вон тому -
все уже поняли, ты лишь, дурак, не понял,
не смотри, не жди, не лови на каждом углу
гипотетические секретные знаки.
помнишь, в двадцатые модные два беллетриста,
трикстеры, писавшие вместе, русские братья гонкуры,
утверждали, что есть два параллельных мира:
в первом всюду грохочут великие стройки,
делают открытия, сочиняют романы,
во втором придумывают танец кекуок,
новую форму галстука, чёртика "уйди-уйди".
но есть ещё третий - мир несуществованья,
глухие окольные тропы, серая мгла,
вогнутая внутрь себя слепая воронка,
схлопыванье вселенной, минус-приём.

(с) Геннадий Каневский Open / Comment