Кто же все-таки больше всех сотрудничал с немцами в ВМВ? Част | Stalag Null

Кто же все-таки больше всех сотрудничал с немцами в ВМВ? Часть 2


Итак, виной тому, что мы искаженно видим проблему коллаборационизма — историческая политика РФ.
А как было в действительности?


3. Тезис о том, что все советские граждане в июне 1941 поднялись и в едином порыве пошли защищать родину — не более чем миф. Исследования убедительно показывают, что разные группы внутри советского общества отреагировали на вторжение Рейха по-разному. Кто-то и правда поднялся. А кто-то массово сдавался в плен, саботировал мобилизацию, ждал, что немцы отменят колхозы и т.п.
В качестве примера приведу исследование профессора Марка Эдели (один из главных сейчас специалистов по сталинской эпохе) о перебежчиках.

Это вот те люди, которые подбирали немецкие листовки про “штык в землю”, переходили линию фронта и добровольно сдавались.
Так вот, на 1941 Эдели насчитывает около 200 000 перебежчиков, это 6% примерно от общего числа пленных в том году (3,3 миллиона).
Как понять, 6% много или мало? Просто: у британцев, американцев и французов количество перебежчиков оценивают в 0,02% (Edele, 35).
То есть: чудовищно много.
Сами по себе такие цифры нуждаются в адекватном историческом объяснении. Не таком, что эти сотни тысяч — предатели, плохие граждане, пятая колонная. В каком-то нормальном объяснении.


4. Проблема советских граждан в 1941 была в том, что они они оказались между ДВУМЯ тоталитарными режимами. Да еще и в условиях, когда про второй режим — нацистский — они мало что знали. (Помните, там два года было сотрудничество между Рейхом и СССР, да? Даже фильмы все с антинемецким посылом поснимали с проката)

Потрясающе, как некоторые историки ждут, что советские граждане, которых до этого 1) репрессировали сотнями тысяч 2) загоняли в колхозы 3) морили голодом 4) преследовали за религиозные убеждения 5) издевались ну как только можно, — забудут все обиды вмиг, потому что, видите ли, враг напал на советскую родину, и Сталин по радио назвал их “братья и сестры”.
Ну не работают так социальные процессы.


5. К общей тоталитарной повестке надо добавить проблему империи. Несмотря на декларации, СССР изначально сложился как империя, а изрядная часть его территорий была, называя вещи своими именами, завоевана в ходе Гражданской войны.

В 1920-е союзные власти пытались сотрудничать с национальными элитами, однако в 1930-е годы перешли совсем к противоположной политике: политике русификации, уничтожения национальных элит, репрессий в рамках “национальных операций” и подавления какой бы то ни было автономности.
Разумеется, это вызывало неприятие в национальных республиках. И столкновение двух режимов некоторые борцы за независимость рассматривали как возможность от империи отколоться. Повторюсь: по-моему, это понятная логика и понятное поведение.

Приведу пару примеров:

* В своих лагерных воспоминаниях Борис Бьёркелунд рассказывает историю эстонца, у которого: а) в 1940 отобрали независимость, — СССР аннексировал страны Балтии б) родителей и сестру депортировали в Сибирь, а сам эстонец чудом отсиделся черти где в) родители и сестра долго в сибирских условиях не выдержали, погибли.
В 1941 к эстонцу пришли немцы, ну и внимание, вопрос, за кого же он больше хотел воевать: за режим, который уничтожил его семью и разрушил его привычную жизнь, или за какой-нибудь другой.

* В свежем мета-исследовании советской экономики Журавская, Гуриев и Маркевич показывают, что а) во время Голодомора голод ударил именно по районам, где жили украинцы (то есть, уровень смертности напрямую связан с процентом этнических украинцев) б) во время ВМВ эти пострадавшие районы оказались наименее лояльны советской власти (Zhuravskaya et al. 46-48)
Как говорят нынче: “а что случилось?”